У меня особое отношение к автору книги "Палач любви". Прежде всего, меня всегда привлекали популяризаторы науки, а Ялом, помимо того, что обладает огромным авторитетом как психиатр и психотерапевт, еще и является замечательным писателем. Его книги читаются легко и увлекательно, они содержат массу полезной информации и рекомендаций как коллегам по цеху, так и широкой аудитории.
Сама книга состоит из десяти психотерапевтических историй:
- Палач любви
- "Если бы насилие было разрешено..."
- "Умер не тот ребенок"
- Толстуха
- "Я никогда не думала, что это может случиться со мной"
- "Не ходи крадучись"
- Две улыбки
- Три нераспечатанных письма
- Терапевтическая моногамия
- В поисках сновидца.
Даже названия увлекательны, не правда ли?
Ирвин Ялом - экзистенциальный психотерапевт. Философы-экзистенциалисты Камю, Сартр и Ясперс в своих трудах остро ставили вопрос о смысле существования отдельного человека и человечества в целом. Эти же вопросы, но в приложении к реальным историям и судьбам людей, обратившихся за помощью к психотерапевту, освещает в своей книге и Ялом.
Родители Ялома когда-то эмигрировали из Российской империи (из нынешней Белоруссии), может быть поэтому вопросы о смысле жизни, столь свойственные для русского человека, всегда волновали и его?
С них то я и начну!
Четыре данности жизни человека
Для психотерапии имеют особое значение четыре данности:
- неизбежность смерти каждого из нас и тех, кого мы любим;
- свобода сделать нашу жизнь такой, как мы хотим;
- наше предельное одиночество;
- отсутствие какого-либо очевидного значения или смысла жизни.
Удивительно, но далеко не все мы, в том числе и я, отчетливо осознаем эти данности!
С неизбежностью смерти все с одной стороны понятно, а с другой стороны мы просто не думаем об этом. Удивительно то, как это получается жить и не думать о такой важной вещи!
Иногда получается не думать и о смысле существования. Живешь себе живешь, что-то делаешь, куда-то идешь, а потом так - бац! И нет тебя. Зачем жил? Зачем делал? Куда шел? Нет, лучше все-таки понимать ответы на эти вопросы.
Наша жизнь и наше существование неотделимы от смерти, любовь - от потери, свобода - от страха, рост - от разлуки. В этом мы все похожи.
Мы все знаем эти две стороны разных медалей, а как бы хотелось, чтобы у медали была бы только одна сторона!
Если человек не плывет по течению своей жизни, а пытается ее осмыслить и управлять ею, то с ним случается "Полное осознание - это время, когда человек оказывается у края пропасти и решает, как ему противостоять безжалостным жизненным фактам: смерти, одиночеству, отсутствию твёрдой основы и смысла. Разумеется, решения нет".
Вот она, фатальность Камю и Сартра!
Выбор возможен лишь между различными позициями: быть «решительным», или «вовлеченным», или отважно противостоять, или стоически принимать ситуацию, или отказаться от рациональности и довериться Божественному провидению.
Выбор одной или нескольких из указанных позиций обусловлен поиском и наличием очень важной основы, и это - смысл жизни.
А есть ли смысл?
В детстве жизнь кажется с одной стороны простой и понятной, она принимается во всей ее полноте, как бы сама собой, а с другой стороны наполнена открытиями, тайнами, загадками и вопросами. Ребенок копирует родителей, принимает данность их и окружающей действительности, адаптируется к ней. И только в подростковом возрасте, в поисках своего уникального "Я", отдельного и независимого, появляются и обостряются смысловые вопросы.
Смысл порождает ценности и вытекающие из них правила поведения: ответ на вопрос «зачем?» («Зачем я живу?») даёт ответ на вопрос «как?» («Как я живу?»).
Удивительно, но поиск смысла, как и поиск счастья, возможен только косвенным путём. Чем настойчивее мы ищем его, тем меньше вероятность, что найдём. Сколько копий было сломано в этом поиске, сколько голов было сложено при штурме смысловых высот! А Юрий Шевчук в своей песне пел: "Вот мудрейшие - давно положили на все!"
Наиболее часто мысли о смысле жизни посещают нас во время всяких жизненных кризисов: подросткового, кризиса среднего возраста, еще времени покидания детьми родительского гнезда. Но в этой книге Ялома они не нашли отражения, а вот выход на пенсию - нашел.
Вехи человеческой жизни всегда значительны, и немногие могут сравниться по важности с выходом на пенсию. Для тех, кто заглядывает в себя, уход на пенсию - это время обзора всей жизни, подведения жизненных итогов, время усиливающегося осознания своей конечности и приближения смерти.
Одиночество
Предельное одиночество... Ну что же, мы приходим в этот мир одни, и уйдем из него тоже одни, но зато уж между этими моментами как мы стремимся разделить свое время и жизнь с другими, иногда и не совсем удачными спутниками.
Несмотря на это стремление объединиться, мы все равно не можем преодолеть существующие между нами физические, понятийные и чувственные границы. Вот бы была телепатия! Стало бы намного проще общаться и понимать друг друга, хотя переход на нее для существующих ныне людей был бы, вероятно, очень болезненным. Уж больно закрыто большинство из нас, мы разучились говорить, что думаем, и делать, что говорим. В этой отделенности людей друг от друга Ялом заметил следующую закономерность:
"Человек отделён не только от других людей, но и от мира, в той мере, в какой человек создаёт свой собственный мир.
Таким образом получается, что чем более богатый и развитый внутренний мир у человека, тем он все более одинок".
А вот еще одно интересное наблюдение:
"Один из величайших жизненных парадоксов заключается в том, что развитие самосознания усиливает тревогу. Слияние рассеивает тревогу самым радикальным образом - уничтожая самосознание".
В чем это выражается? Человек со временем обретает понимание своей уникальности и особенности, но вместе с тем своей граничности и конечности. Он одинок и ищет себе подобных, чтобы разделить с ними бытие, свои чувства и понимание, и найдя их обнаруживает, что и другой человек уникален в своих чувствах и понимании. Объединение требует компромиссов этих уникальностей, и ради "мы" приходится отказываться от каких-то граней "я".
Способны ли мы понять другого таким, какой он есть? Увы, Ялом считает, что:
«Каждый раз, когда мы видим лицо... мы узнаём в нем не что иное, как наши собственные о нем представления», - эти слова дают ключ к пониманию многих неудавшихся отношений.
Чем меньше этих наших представлений о человеке, тем больше его самого. Не зря говорят, что первое впечатление - самое верное. Ялом согласен с Ницше, который говорил, что
"Когда вы встречаете кого-то впервые, вы знаете о нем все; при следующих встречах вы ослепляете себя до уровня собственной мудрости".
Что же помогает нам принимать друг друга со всеми нашими достоинствами и недостатками?
Любовь.
Об этом феномене жизни так много написано, и все же остаются вопросы и тайны. Самая прекрасная любовь - безусловная, так хорошие родители любят своих детей, именно по такой любви мы тоскуем, когда вырастаем и проходим через отделение от родителей в подростковом возрасте, именно ее мы ищем во встречных и попутчиках. У Ялома есть свой взгляд на любовь, вот он:
"Любовь - это, скорее, форма существования: не столько влечение, сколько самоотдача, отношение не столько к одному человеку, сколько к миру в целом".
Об этом же прекрасно спел в своей песне "Баллада о любви" Высоцкий. При такой самоотдаче важнее любить, чем быть любимым, важнее отдавать, чем брать, хотя конечно же двусторонний поток более прекрасен и чудесен.
А что же делать тем, кто хочет брать, а не отдавать? Что делать тем, кому мало собственного тепла и доброты? Кто не наполнен собой, своими эмоциями и содержанием, кого мучает и пугает собственная пустота? Они ищут себе партнера, способного заполнить эту пустоту, дать им недостающее. И повезет тому, кто встретит такую щедрую и полную душу, других же ждут разочарования и поиск, поиск, поиск...
Люди, чувствующие пустоту, никогда не исцеляются, соединяясь с другим неполным человеком.
Свобода
Свобода сделать свою жизнь, как хочешь - это вообще долгое время было мне совершенно не понятно. Я жил в тисках и пределах долженствования, массы разных долгов и обязанностей перед всеми окружающими, родителям был должен оправдать их ожидания, семье - должен обеспечить определенные условия для жизни, коллегам и начальству был должен добиваться результатов и блюсти корпоративный дух... Так много "должен" и так мало "хочу"... И вот оказывается-то, что есть она, эта свобода!
Но просто хотеть мало, надо делать. Делать, что хочешь - это свобода. А вседозволенность - не свобода, ибо свобода - это ответственность.
Свобода означает, что человек сам отвечает за свои решения, поступки, за свою жизненную ситуацию.
Такая ответственность пугает. Не на кого свалить в случае неудачи, нечем оправдать собственные малодушие, трусость и слабость, все решения приходится принимать самому. "Моя жизнь такова, как я хочу", - неужели это правда? Неужели я хочу именно такой жизни? Неужели именно я сделал себе ее такую? И вот принятие такой ответственности за все в своей судьбе, за все хорошее и плохое, дает возможность и что-то изменить в ней. Ведь если именно я сделал мою жизнь таковой, то кто же как не я может сделать ее и другой?
Свобода не только требует от нас ответственности за свой жизненный выбор, она подразумевает также, что изменение невозможно без волевого усилия. Наша свобода проявляется именно как воля, то есть источник действий. Человек начинает с желания, затем принимает решение и действует.
Неизбежность смерти.
Большинство людей боится смерти и стараются о ней не думать. А если все-таки такие мысли приходят в голову, то есть способы уменьшить этот страх, два наиболее действенных из которых: уверенность в собственной необыкновенности и вера в конечное спасение (и бессмертие души соответственно). Про бессмертие души мы говорить здесь не будем, об этом много дискутируется в других местах, мы же разберем уверенность в том, что уж с нами это не случится, а если и случится, то совсем когда-нибудь потом. Вот что Ялом говорит об этом:
"Есть рациональная сторона исключительности - особые черты и дарования человека, его уникальная жизненная история. А есть и иррациональное чувство исключительности. Это один из наших главных способов отрицания смерти, и та часть психики, задача которой смягчать страх смерти, вырабатывает иррациональную веру в то, что мы не уязвимы: что неприятности вроде старости и смерти могут быть уделом других, но не нас самих, и что мы существуем вне закона, вне человеческой и биологической судьбы".
Психологи заметили, что чем более наполненной жизнью живет человек, чем более он реализует свой потенциал и проживает насыщенно каждый день, тем страх смерти у него меньше. Такие люди на закате своих дней оборачиваются назад и с удовлетворением замечают, что они прожили свою жизнь полно и интересно. Они прошли свой путь и смерть лишь венец этого большого и красивого пути.
С другой стороны есть люди, которые боятся жить, чтобы в конце концов не умереть. Про таких Отто Ранк отмечал, что они выбирают
"Отказ пользоваться кредитом жизни с целью избежать расплаты смертью".
Есть еще один способ примириться с неизбежностью смерти. Есть люди, считающие, что уже с самого рождения мы неуклонно и постоянно стареем и умираем, что путь к концу начинается с самого начала. И тогда умирание происходит постепенно, а значит и менее травматично, оно дает свыкнуться с этой неизбежностью, принять ее. Если у человека достаточно долгая жизнь, то сначала умирают вокруг все те, кто был взрослым, когда он был ребёнком. И тогда он умирает как ребёнок. Затем постепенно не остается в живых никого, кто вообще когда-либо знал его. И вот тогда он умирает по-настоящему - когда перестанет существовать хоть в чьей-то памяти.
Какой-нибудь очень старый человек является последним из живущих, кто помнит другого человека или целый круг людей. Когда этот человек умирает, весь этот круг тоже исчезает из живой памяти.
Выше мы говорили о страхе неизбежности собственной смерти, но есть не менее горькая фатальность - потери своих близких. Потерять родителей или старого друга часто означает потерять свое прошлое: ведь умерший мог быть единственным свидетелем золотых дней далекого прошлого. При этом родители старше и их уход естественен для природы, смерть ровесников более болезненна и вызывает мысли о своей очереди. Но самое ужасное - потерять ребёнка, потому что это значит потерять будущее: потерянное есть не что иное, как жизненный проект - то, для чего человек живет, как он проецирует себя в будущее, как он надеется обмануть смерть (ведь ребёнок - это залог нашего бессмертия).
В свою очередь, родители, если их уход не внезапен и скоропостижен, - могут преподнести своим детям последний дар: на собственном примере научить их, как встретить собственную смерть, сохраняя самообладание.
Потеря близких вызывает горе. Иногда оно проживается естественным путем, и люди учатся жить дальше без своих умерших, сохраняя о них светлую память и благодарность к ним в своих сердцах. В других случаях горе может стать хроническим, человек застревает в нем и становится словно замороженным в нем.
В любом случае, для всех нас при утрате и горевании очень важна поддержка оставшихся живых близких людей, однако и тут Ялом отмечает определенную задачу для людей, обращающихся в случае горя к специалистам:
"Для клиентов, переживших утрату: прежде чем научиться жить с мертвыми, человек должен научиться жить с живыми".
Начало работы с клиентами
А начать хотелось бы с одного воспоминания Ялома о прогулке по Шанхаю и его раздумьях о предшественниках современных психотерапевтов, которые и сегодня помогают людям лучше осознавать свою жизнь, сверяться с голосом совести и делать правильный выбор, духовно расти и развиваться.
"Гуляя по задворкам Шанхая, я набрел на красивую, но совершенно пустую католическую церковь. Убедившись, что я совершенно один, я зашёл в исповедальню (заняв там место священника) и задумался о поколениях священников, которые выслушивали исповеди в этой кабинке. Я позавидовал их праву произнести: «Ты прощен». Какая терапевтическая мощь!"
Подобно служителям церкви, несущим слово Божье людям, психологи в общении с клиентами должны выступать с позиции искренней заинтересованности, безусловного положительного внимания, эмпатического понимания и безоценочного принятия. Все это способствует установлению первого положительного контакта между терапевтом и клиентом, а также развитию их общения в дальнейшем. Построение доверительных отношений я бы назвал первым шагом в терапии, но Ялом думает иначе:
"Первым шагом в любом терапевтическом изменении является принятие ответственности. Если человек не чувствует никакой ответственности за свои трудности, то как он может с ними бороться? Хотя принятие ответственности подводит клиента к изменению, оно ещё не означает самого изменения. Но именно оно является подлинным достижением".
В этом видишь человека дела, нацеленного на результат в своей работе, не задерживающемся на прелюдиях, но и не обесценивающего усилий клиента. Я думаю, что такая позиция может быть свойственна многим опытным и заслуженным специалистам, они ценят свое время, работают максимально эффективно и стремительны в достижении результатов.
Однако для проведения изменений недостаточно просто принятия ответственности. Нужна энергия, нужны силы для проведения этих изменений. Конечно, терапевты оказывают поддержку и в приобретении этих сил, но
"Только когда в терапию вовлекаются глубокие чувства, она становится по-настоящему мощным двигателем изменений.
Когда клиент начинает проявлять свои симптомы в отношениях с терапевтом, тогда их исследование помогает открыть путь к основным проблемам".
Бережность и человечность
Человеку привычны его проблемы, он с ними живет, хоть и мучается, и зачастую не готов отказаться от них сразу, действуя по принципу "лучше маленькое и плохонькое, да свое". На предлагаемые терапевтом решения, клиент может отвечать сопротивлением, и это сопротивление имеет свою мудрость. Ялом советует не торопиться, не разрушать защиты человека, если терапевту нечего предложить взамен них что-то лучшее, создающее больше решений, чем проблем. При этом мастер призывает к бережному отношению к клиенту:
"Никогда нельзя отнимать ничего у человека, если вам нечего предложить ему взамен. Остерегайтесь срывать с пациента покров иллюзии, если не уверены, что он сможет выдержать холод реальности".
Как и в любой другой, в работе психолога требуется творчество, ведь он работает с людьми, каждый из которых уникален. Склонность к каталогизации в ней вредны, и перечень пунктов сухого резюме хоть и создает ощущение псевдобезопасности, но лишает жизненности. Ялом призывает избегать диагнозов и распределений по категориям. Каждый индивид с его набором жалоб и личностных особенностей - уникален и требует уникального терапевтического подхода.
Уважение и доверие
Не менее вредны и излишняя заботливость и инициативность психолога. Что толку от работы, если она делается и двигается терапевтом, а клиент лишь следует за ним как баржа за буксиром?
Излишне активный терапевт часто подталкивает клиента к инфантильности, он не даёт и не помогает ему раскрыться, а вместо этого навязывает себя другому.
Ирвин Ялом считает, что консультант не может и не должен делать работу за клиента. Он помогает последнему понять, что нужно сделать, а затем должен довериться собственному стремлению клиента к изменению и росту.
"Моя задача как терапевта (в отличие от родительской роли) заключается в том, чтобы устраниться - помочь клиенту стать своими собственными отцом и матерью".
То есть терапевт не должен выступать для клиента в роли родителем, пусть даже заботливым, его цель - помочь клиенту научиться заботиться о себе самому. Не кормить голодного рыбой, но научить его ловить рыбу, это сделает нуждающегося и сытым, и независимым при этом.
Хоть и говорят, что умные учатся на чужих ошибках, но опыт - сын ошибок трудных, и приобретается путем проживания своей собственной жизни. Все люди получают больше пользы из тех истин, которые открывают сами. По себе знаю, как трудно бывает себя сдерживать, когда знаешь ответ, и дождаться того момента, когда партнер придет к нему, а может и еще лучшему.
Еще один важный аспект в работе - это внимание к деталям.
Детали - это замечательная вещь. Они несут информацию, успокаивают и уменьшают страх одиночества: клиент чувствует, что раз вы знаете детали, вы посвящены в его жизнь.
Искренность и последовательность
Ялом обращает наше внимание на искренность и полноту предоставления информации с обеих сторон, как со стороны терапевта, так и со стороны клиента, ибо "если какой-то серьезный аспект отношений замалчивается, то любые другие важные обсуждения также становятся невозможны".
Терапевтические отношения, как и любые другие, - предполагают взаимное общение и движение, обоюдную искренность. Разумная откровенность терапевта способна облегчить процесс терапии. Конечно, приоритетом обладают мысли, чувства и поведение обратившегося за помощью клиента, но если терапевт испытывает какие-либо сильные и противоречивые чувства, если он оказался перед дилеммой, то "лучшее, что вы можете сделать, - это рассказать об этой дилемме или об этих чувствах клиенту".
Одно из таких серьезных чувств - это контрперенос, иррациональные и часто постыдные чувства, которые терапевт испытывает по отношению к клиенту (но которые на самом деле вызывали в терапевте другие люди и похожие ситуации). Эти чувства составляют серьезное препятствие для терапии. Они мешают достичь глубины вовлечённости, необходимой для эффективной совместной работы. Кроме того, Ялом обращает внимание, что не нужно недооценивать чувствительность и проницательность клиентов, они точно понимают и чувствуют их.
Хоть детали и важны, но и тут более важно чувство меры. Ялом считает, что задача терапевта состоит не в совместных с клиентом археологических раскопках его личности, а в том, что
"Терапевт помогает клиенту своим любящим присутствием рядом с клиентом, своей заинтересованностью, надежностью и верой в то, что их совместная деятельность в конце концов принесёт облегчение и исцеление. Реальная терапевтическая сила - отношения терапевта и клиента".
По мнению Ялома прежде всего отношения приводят к исцелению.
В Писании сказано "По делам их судите их". Исследование процесса обучения детей выявило, что дети учатся больше глядя на поведение своих родителей, нежели слушая их. В случае терапевтических отношений эта истина тоже работает.
Идти «дальше слов» - именно это работает. То, что делаешь, а не то, что говоришь. Главное в том, чтобы делать что-то для клиента. Терапевтическое действие, а не терапевтическое слово!
Завершение терапии
Ирвин Ялом в своей книге уделяет внимание и процессу завершения терапии. Он считает, что терапия должна быть конечной, и лучше устанавливать дату окончания, это повысит ее эффективность.
При этом автор замечает, что при приближении завершения терапии, клиенты переживают временный регресс, и это абсолютный принцип. Нужно их поддержать, обратить внимание на достигнутые изменения и проделанную клиентами работу, и этот регресс будет преодолен.
Более того, Ялом всегда назначает клиентам встречу через год после завершения терапии. Он делает это как для их пользы, так и в личных познавательных целях. Во время таких встреч он проигрывает для клиентов отрывок первой сессии, записанный на диктофон, и демонстрирует произошедшие изменения.
Заключение
Ну и в завершение этой статьи еще несколько наблюдений. Ялом замечал, что иногда на сложные и обвинительные (в том числе и по отношению к самому себе) вопросы клиентов бывает достаточен ответ: «Наверное, мы просто так устроены».
При индивидуальной терапии необходимо учитывать и брачные отношения клиента. Терапия зачастую вызывает в браке напряжение: происходят изменения клиента, и если его супруг остаётся в прежнем состоянии, то в браке нарушается динамическое равновесие. Клиент вынужден либо отказаться от развития, либо развиваться и рисковать союзом. Впрочем, это справедливо и для любых других отношений клиента - с друзьями, родственниками, коллегами по работе.
В отличие от корифеев Транзактного анализа - Эрика Берна и Клода Штайнера, Ялом предпочитал индивидуальную терапию групповой. Он отмечал:
"Несмотря на всю мою любовь к групповой терапии, ее формат имеет для меня один важный недостаток: он часто не позволяет исследовать глубокие экзистенциальные проблемы".